Известные люди в гостях у «Пулковского меридиана» >>> Константин Мелихан
Писатель-сатирик Константин МЕЛИХАН: «Сатира плохо растёт в теплицах»
Константин МЕЛИХАН – о современном искусстве шутить
Не каждый прочёл всё собрание сочинений Чехова, а вот знаменитые афоризмы Константина Мелихана употребляют почти все. И многие даже не догадываются об этом. Как рождается искромётная шутка, что происходит с юмором сегодня, в уникальном интервью «Пулковскому меридиану» рассказал Константин Мелихан.
– Вы писатель-сатирик, создатель афористических образов российских джентльменов и донжуанов. Как вам работается в этом жанре сегодня, когда сатиру всё чаще заменяют «стёбом»? – Стёб тоже нужен. В жизни всё нужно. Все жанры хороши, кроме скучного, как сказал не я, а Вольтер. Просто стёба раньше было мало. Как и юмора. А настоящая сатира вообще была под запретом. Но она пробивалась, как трава через асфальт. Сатира расцветает на жёсткой почве. Сатира плохо растёт в теплицах. Сейчас, когда всё стало можно, сатира ушла в тень. Сейчас юмор в основном пародийный. Причём пародии – на сиюминутные реалии. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, что есть злободневность. Как говорили когда-то в Ленконцерте: утром в газете – вечером в куплете. Плохо, что это поверхностно. Смысл шутки понятен уже в её середине. А сама шутка сразу же забывается. Мне ближе философский и общечеловеческий юмор. Поэтому до сих пор сочиняю анекдоты и афоризмы донжуана и джентльмена.
– Вы включены во многие антологии русского афоризма, юмора, рассказа в России и на Западе. А что это такое – русский юмор? – С одной стороны, можно сказать, что русского юмора нет. Половина русских шуток – международные: в США – масса анекдотов о чукче, только там это команчи. А в Канаде – эскимосы. Это что касается кочующих анекдотов.
С другой стороны, можно назвать русским или национальным юмором непереводимую игру слов. Если русский каламбур не переводится на другой язык, а каламбур практически никогда не переводится, значит это национальный юмор. Есть ещё национальные реалии быта. Вот почему нам кажутся несмешными комедии Вуди Аллена. А американцам не смешны наши. Да что иностранцы – молодым россиянам уже не понятны советские анекдоты. Поскольку исчезли советские реалии. Например, объявление водителя в автобусе: «Остановка – Винный Магазин. Следующая остановка – Середина Очереди».
– Вы согласны, что художественно-публицистические жанры вымирают в современной журналистике? Если да, то как бы вы это объяснили? – Вымирает всё. Особенно во время технической революции. Каждая техническая революция убивает массу профессий. Но сколько профессий убил компьютер, просто не счесть! Наверно – все, кроме ремонтника компьютеров. На художественно-публицистические жанры не хватает времени, как у литераторов, так и у читателей. Но эти жанры всё равно останутся. Как осталась живопись, несмотря на появление фотографии. Больше того, фотография подстегнула невиданный расцвет живописи. Невиданное разнообразие жанров. Импрессионизм, кубизм, сюрреализм, абстракционизм. Дойдя до жирной точки, которую поставил Казимир Малевич «Чёрным квадратом». Зачем копировать действительность, если это может сделать фотография?
На саму фотографию было покушение со стороны кино, а потом со стороны мобильных телефонов с камерами (каламбур). И тем не менее, фотография расцветает сейчас пышным цветом. Огромное количество выставок, фотомастеров и фотомастерских, есть даже целые дворцы фотографий. И кино не было убито телевидением. А телевидение не будет убито интернетом. Мир должен быть разнообразным. И он знает это.
– Что трудней: написать книгу, издать её или продать? – Одинаково трудно всё. Для всего этого нужен талант. И не один. Талант – написать книгу. Талан – издать её. И талант – продать.
Конечно, больше всего романтизма – в писательстве. Писатель по природе своей – романтик: и сатирик, и историк. Хотя есть много писателей-прагматиков. Но я лично ничего не делаю по заказу. Ради денег. Искусство – это ненужность. Невозможно жить в доме без дверей и окон, но можно жить в доме без рояля и картин.
– Как вы преодолеваете трудности? Согласны ли, что испытание – благо? – Смотря какое испытание. Тут надо рассматривать всё конкретно. Если тебя пытает палач – то упаси бог от такого испытания! Лучше предотвращать трудности, чем с ними бороться. А трудностей в нашей жизни – только успевай разгребать! Иногда мы их даже не замечаем. К примеру, любой телефонный звонок – это микростресс. Ведь каждый звонок – это пусть маленький, но узелок, который ты должен распутать, часто – прямо сию минуту. Но такие микрострессы нужны: они подготавливают к более серьёзным трудностям. Не скажу, что я преодолеваю трудности всегда с юмором. Всё по-разному. Бывает, что помогают друзья. В тысячный раз убеждаюсь, насколько верна банальная поговорка: не имей сто рублей, а имей сто друзей. А бывает, когда никто не может помочь, вообще ничего предпринимаю. И это беда постепенно рассасывается. А книги – вообще лучшие друзья. Помню, когда мне было плохо, меня поддержал покойник. Книги Чарльза Буковски. Ему было еще трудней. Еще в трудные моменты у меня бывает болдинская осень. Многие свои лучшие, даже весёлые, вещи я сочинил в тяжёлые дни.
– Вы встречали джентльменов среди современников? – Просто культурных и честных (хотя не считаю честность добродетелью) никак не встретить. Даже в таком якобы культурном центре, как Петербург. А джентльменов – и подавно.
Чтобы быть джентльменом, надо иметь деньги. А у нас – бедная страна. Хотя и с богатыми ресурсами. Тем не менее, джентльмены есть. И не только среди мужчин.
Назову тех, с кем лично знаком: Семён Альтов, Аркадий Арканов, Лев Новожёнов и мой друг Андрей Никитин. Назову настоящими джентльменами и Ефима Копеляна, Олега Ефремова, Андрея Баталова, Жана Габена, который всегда играл в кино самого себя.
– Для кого вам интересней шутить: для детей или взрослых? – Да, пишу еще юмор для детей. Но меньше – короткий, а больше – рассказы, сказки, повести, хотя все юмористические.
Выступать перед детьми так же интересно и ответственно, как и перед взрослыми. На выступлениях в школах заметил такую особенность: дети смеются, но не понимают, а учителя понимают, но не смеются.
– Ваш последний проект. Расскажите, над чем сейчас трудитесь? – Слова «проект» и «трудиться» – не для меня. Сочинение афоризмов для меня – это способ существования. У меня мозг такой. Уже с детства. Мои извилины кем-то настроены на короткий юмор. Я бы и не хотел уже писать, да никак не могу отучиться от этой пагубной привычки. Ведь когда пишешь, не живёшь. Не наслаждаешься жизнью. А смотришь на неё как бы из окна своего кабинета. А не пишешь 25 часов в сутки. От своей головы не убежать. Причём умные мысли приходят часто в самое неподходящее время. И смех, и грех. Впрочем, знаю одного композитора, который сочинил гениальную песню, пока сидел в туалете.
– Вопрос от читателей: если очень хочется, но нельзя, то можно? – Эта шутка несколько десятилетий назад была напечатана на 16-й странице Литгазеты, а потом прозвучала в телепередача «Вокруг смеха». Помню, она вызывала смех. Но при глубоком рассмотрении она оказывается не глубокой. А если кому-то очень хочется кого-то обокрасть или убить? Нет, всё-таки юмор должен быть умным. Я никогда не стараюсь смешить. А стараюсь просто максимально точно выразить мыслью. И вы знаете, именно эта точность, логичность вызывает у людей смех!
